Я помню: было десять лет
И чёрно-белый телевизор.
Отец тогда открыл секрет,
Как он футболом был пронизан.
Болельщиком он славным был,
Любил московское Динамо.
Но на футбол он не ходил,
Пар выпускал он у экрана.
Не потому, что не любил,
Как стадион ревёт в запале,
А потому, что просто жил
В провинции, в Южном Урале.
Я помню, как тогда вдвоём
Смотрели мы футбол советский,
Как загорелся я огнём,
Что на всю жизнь пылает в сердце.
Я полюбил тогда футбол.
Игры азартом заразился.
"Проход, удар, подача, гол..."-
Я в эти выкрики влюбился.
Отец смеялся надо мной:
"Какой же ты, сынок, болельщик?
Ведь нужно, чтоб в душе с тобой
Жила одна команда вечно".
Я сразу внял его словам,
Хотел с отцом быть в компромиссе.
Казалось лучшей мне тогда
Игра Динамо из Тбилиси.
Шенгелия и Кипиани,
Чивадзе и Сулаквелидзе
Играли, как в большом романе,
Нельзя было не насладиться.
Буквально, через пару дней
Я в школьной был библиотеке.
Тогда меня и двух парней
Помочь просили с картотекой.
Мы разбирали стелажи
С подшивками старых журналов.
И я увлёкся от души,
Вдыхая пыль страниц усталых.
В одном журнале номер два,
На двух страницах разворота
Футбольный клуб Спартак Москва
Блестел своим командным фото.
Я подозвал своих друзей
И показал им клуб столичный.
А Лёха крикнул тогда:"Эй!
Я за Спартак болею лично".
Он стал просить меня отдать
Ему его команды фото.
Но понял я, что отдавать
Мне это фото неохота.
Одёрнув Лёху за пиджак,
Тогда сказал я другу прямо:
"Я сам болею за Спартак".
И в миг забыл я про Динамо.
Принёс домой я свой плакат,
К стене приклеил над кроватью.
И как я был безумно рад,
Когда одобрил меня батя.
Ведь я ещё не знал тогда,
Что за великий клуб болею,
Команды лучше Спартака
Найти уж точно не сумею.
Ринат Дасаев защищал
Ворота наши очень крепко,
Мячи немыслимые брал,
Тащил всё, что летело метко.
Гаврилов Юра был мастак.
В футбол играл он от извилин.
А если что-то шло не так,
То выходил всегда Гладилин.
Но лучший мастер был без слов,
С мячом работал, как кудесник -
Это был Федя Черенков.
А побеждали они вместе.
С тех пор прошло немало лет,
Приехал гостем я в столицу,
И в Лужники купил билет.
Мечта сбылась лет через тридцать.
И вот с трибуны я кричу,
Гоню вперёд свою команду.
И лишь победы я хочу,
И получу свою награду.
Играли мы тогда с Анжи.
И отличился Чельстрём первым.
Он в левый угол положил,
Габулову скользнув по нервам.
Уж близится к концовке матч,
А счёт ещё не изменился.
Анжи силён был, что сказать,
На равных с нами тогда бился.
Играл тогда за них Это'О,
А тренером у них был Хиддинк.
Но Спартаку ведь всё-равно,
Любых он звёзд умел обидеть.
Комбаров Дима высший класс
Показывал тогда. Вслепую
На Эменике отдал пас,
И тот врывается в штрафную.
Габулов вновь не устоял,
И грубо срезал нигерийца.
А форвард наш легко упал.
Пенальти. Радостные лица.
Случился вот такой прикол.
И у мяча стоит Комбаров.
Свисток, разбег, удар и гол.
Вратарь не справился с ударом.
Тот матч закончился 2:0.
На вкус победа - это сладость.
Махачкале досталась боль,
Но не от боли наша радость.
Не раз над нами грянет гром,
Но вы всегда в победы верьте,
Ведь с нами красно-белый ромб.
Со мной Спартак до самой смерти.